Форум
Портал
Последние изображения
Регистрация
ВходДля корректной работы сайта необходим Adobe Flash Player
Онлайн вещание
Сайты станций и трансляции
--------------------------------
--------------------------------
Радиосервис 101.ru
поток 24k (AAC) WinAmp
поток 48k (ААС) WinAmp
поток 56k (ААС) WinAmp
поток 64k (mp3) WMP
поток 128k (mp3) WMP
--------------------------------
Независимые радиостанции
--------------------------------
Навигация
Свод правил форумаСвод правил Чат.Майл.Ру
Проги для модераторов
--------------------------------
АСТРОЛОГИЯ
Анекдоты, байки, приколы
Галереи комнат
ИСТОРИИ с МУЗЫКОЙ
Музыка Форума ФСК
Общие темы форумов
Плейкасты
Стихи, L'Amoure
--------------------------------
ФОТОПОДБОРКИ ФОРУМОВ
СЕВЕР - как он есть...
Медвежьи деревни.)
--------------------------------
ПОИСК
Портал
Пользователи
Профиль
Форум
ЧаВо
Музыкальные спонсоры
--------------------------------
--------------------------------
--------------------------------
--------------------------------
Точка сборки
Страница 1 из 1
20101120
Точка сборки
Автор: Марина Грехова ®
Апдейт
Всю жизнь я жила в Магаданской области, а теперь - в Магадане. Я стою на остановке Автовокзал, прямо лицом к зданию отеля через дорогу. Лето, солнце, но уже вечереет. Внезапно из окна четвертого этажа отеля мне в глаза бликует фотовспышка и меня начинает разбирать смех. Ну кто это может быть, кроме общего для нас с мужем знакомого фотографа: в поисках жизненности он подкараулил сына босса компьютерной фирмы мужа, точнее, его сына Влада, и сделал фото целующейся пары. Влад чуть не полголовы любимой на снимке заглотал, потом, понятно, он чуть не "заглотал" горе-фотографа, опубликовавшего злосчастное фото в местной газете. Нет, кроме него это никто не может быть - это его "сырное" место, а снимок с меня он давно канючит, громозержец.
Не задумавшись и на пять сек, я сорвалась с места и со смехом перебежала через дорогу, внутрь здания. Но вредина убежал по переходу в другой корпус, только стук ног услышала. Пробежалась вслед. В корпусе, на первом этаже, возле входа в ресторан один-одинешенек мужчина. Посмотрел на меня, на какое-то фото, удовлетворенно кивнул головой и спрятал его за пазуху. Ромку, фотографа, нигде не видно. Может он на третьем этаже этого корпуса, в фирме у мужа?
В офисе все: равномерно веселый Тема, вечно замороченный Стасик (нет, это не таракан, а паренек лет шестнадцати, своего рода ученик), приветливо открытый программист Гера и мой Витя, темен омут под солнышком. В соседних номерах, (офис сделали, соединив несколько штук гостиничных) - менеджер Иолант (представьте! Назвали!) и кассир Яша мучают программки на компах, распинывая рутину.
- Чего, жена? - осведомляется Виктор. Ну да, я часто ему мешаю: я доучиваюсь в институте на психолога, времени у меня больше, чем у Витьки. Тот сутками на работе.
- Да Ромку ловлю. Не видели?
-Фотографа, что ли? - встрепенулся Тема. -Че опять он чего-то натворил?
Тут входит сам "неуловимый". Очочки, куртяшка нараспашку, фотик через плечо на ремне. Сама невинность в кроссовках в обрамлении любимых джинсов.
- О! - оживляется Гера, - а мы о тебе. Колись, почему Леська за тобой по этажам носится.
Леська - это мой ник, мне так больше нравится. Этажи - это не вопрос: зная меня, всем ясно, что сначала я прочесала всю территорию гостиницы "как космический корабль Большой театр", и лишь потом завернула в офис. Хотя, по идее, все знают, что надо было сразу туда идти.
- Я невинен, как роса! - тут же воспаряет Роман. Еще немного, и он напишет что-нибудь в красках и на холсте.
- Ром, будь человеком, покажи фото! - взываю я.
Народ смекает что к чему и дружно присоединяется требовать снимок. Даже Ио и Яков выкатываются в холл-прихожку. Ромкины проделки и мое длинноносое любопытство известны без лишнего афиширования, так что все предвкушают историю и выразительный кадр. Но Ромка впадает в минотаврство: запутавшись в лабиринте необъяснимого повального сумасшествия, как критское сокровище в лабиринтах, он выбирает своего Тезея и рогами прет прямо на паровоз. Ясен пень, Тезей - это Витя.
- Ау! - вопит Роман сиреной, - Витя, ущипни меня или свою жену. Клянусь я не совращаю по городу домохозяек и чистых девтвенниц, чтобы мне сели на голову. Что за снимок, по-вашему, я унюхал?
- Выкладывай!
- Да нечего! - упирается смутьян.
- Откройся, - грожу я, - или будешь целовать благородные сапоги моих рыцарей. На четвереньках!
Ромка деловито закатывает рукава куртки, поддергивает брючины и, поплевав на руки, полусогнувшись, деловито осведомляется: - Сколько раз?
Мы дружно грохнули.
- Шутник-с! - иронизирует Тема.
- Да, Ром, будь человеком, покажи смайлик, - поддерживает Ио. Фото у Романа всегда яркой выразительности.
Ромка, удержавшись от соблазна перейти на русский матерный, проглатывает возмущение.
- Перевод не требуется, - впрягается Яша. - Ляська, что за ролик ты тут отмываешь?
Понедоумевав вместе со мной, народ возвращается к прежним делам, а Ромка, истребовав в качестве компенсации за рыбный ущерб мое с мужем фото, зимует до конца рабочего дня за какой-то игрой. Уже около шести вечера, так что мне не светит с моим солнышком руиться, мне срочно надо забрать из садика еще одну звездюлину, Алису. А то здесь человеков постоянно ждет подкат клиентов и все сидят в офисе в усмерть, то есть - не выходя до девяти вечера. Так что Виктор, солнце, дочку не заберет со мной.
На первом этаже гостиницы уже собралась приличная толпа столь же прилично упакованных дядечек, хотя ресторан должен открыться только в восемь вечера. Они явно в ресторан, я краем уха уловила фразы. Что-то вроде сбора непонятно кого. Ну да, неважно, кто они такие все благожелательные, да чинные. Мне за Алиской.
Алисе уже три года, мы поженились с Витей совсем недавно, и еще позже переехали на наше теперешнее место проживания, так что еще не нашлось доброй души, которая бы просветила дитя, что папа ей не папа. Я любила, родила дочку и стала искать ей отца, полагая, что проще прожить семьей, чем впридачу к себе взращивать комплекс ущербности в ребенке отсутствием личного папы. Не такое я сокровище, чтобы быть идолом. Витя был согласен "прихватизироваться": в армии он попал под облучение и его убедили, что он не может иметь детей.
Даже у него на работе никто не знает, что Алиса - не общая наша дочь. А для нее папа был в армии, пока она подрастала. Но ведь Витя и действительно, был.
Болтушка дочь страшная, любопытная и симпатичная. Кучерявая, как биоотец. Особенно хороши ярко-синие глазищи и золотистый каштан волоса. Не то что я - галка.
Витька похож на меня внешне. Нас даже принимают за брата и сестру. Один товарищ от мужа как-то схлопотал: он увидел в нас реальное подтверждение, что все братья и сестры поклонники изврата, ну и разлетелся. И налетел. Фейсом об тэйбл. Штриховался он потом или нет, история умалчивает. Но фонарь и не только, быть был должон.
Как хорошо, что у нас в жизни все все-таки так здорово и Алиска еще ничегошеньки не знает о мире, где ни секунды без драки.
Как обычно, мы с чадом отправились обратно в папин офис. Когда откроется ресторан, мы с ней спустимся вниз и возьмем чего-нибудь перехватить, а после рабочего дня Виктора зайдем все вместе к Яше в гости. Алиска, смешная, не надышится на его сухопарость, так что яшина Наташа полушутя ворчит, что растет конкурентка. В детстве Яшу забыли под кварцем в физиокабинете и теперь он не умеет потеть, и Алиска восхищается, что он одинаково приятно пергаметен и непахуч в любую погоду.
- Ничкуйтесь! - важно заявляет Алиска в скором времени. - Пипл по хавчику пробило!
- Ты же треснешь, деточка, - немедленно встревает Тема.
- А ты налей - и отойди, - принимает шпагу Алиска.
- Моя семья! - хохочет Витя и истошно летит вместе со стулом тормашками вверх: - Не ешьте меня, мутанты! - дурашливо орет он ледниковым гоблином: Алиска с размаху вешается ему на шею с челомками.
- Н-да, - оглядывает Тема визжащее, пищащее, смеющееся содружество плинтусов, - по размеру халявы видно, что ты отрок из подворотни.
- Ведите себя прилично! - тут же выворачивается из-под мужниной руки Алиска. - Куда ты ломисси+
- Я ломлю в баттл, - отвечает Тема, - а ты с муттер - вниз, за пожрать. И бывает слишком много дажерая+ - напевает он, монументально удаляясь к Стасику чинить сканер.
- Вить, ты с нами? - спрашиваю я.
- Не, тут еще заказ, я последний груз соберу, да выйду покурить воздухом, потом Яша пробьет пару крайних звонков и на сегодня - все.
- Хорошо, мы внизу.
Витя кивает и дает отмашку. Мы с Алиской спускаемся в ресторан.
- Нельзя, спецобслуживание, - преграждает нам дорогу явно охранник со стороны. Тех, что работают в гостинице постоянно, сегодня нет. Зато немерено явно шишек в своем мнении, не знаю как уж там с чужим. Внезапно у меня холодеет затылок под чьим-то взглядом. Непрошибаемого спокойствия. Есть для обозначения подобного восчувствования, например взгляда, в психологии хорошее определение - невербальное общение.
То есть общение без слов, происходящее на уровне древних атавистических центров, воспринимающих и передающих биоизлучение. Ну и не био, тоже. Если представить весь наш мир как суп из разных по плотности, упругости, провариваемости, рассыпчатости и пропитываемости ингридиентов, то мы, обитатели его, взаимодействуем невербально по данному принципу. Разные части одного супчика пропитанные единым бульоном. И та часть супца, что сейчас меня увидела, вызывает во мне самую нехорошую настороженность.
- Мам, я есть хочу! - ноет Алис, - но я даже не успеваю ответить. Едва полуобернулась взглянуть, кто же меня (или нас с Алиской) анатомирует взором, ко мне подступает человек лет так пятидесяти, один из солянки сборной, охватившей доступ в нашу провизионную.
Средний рост, черные, с проседью, волосы, безумно дорогие хорошего вкуса часы на запястье, опрятные руки с маникюром, ухоженный. Костюм выдержан так же неброско дорого, глянец ботинок. И глаза, спокойные, почти бесстрастные, с бесинкой на самом дне. Обаятельные, словно кошачьи. И слова произносит, словно ровно мурчит без интонаций большой кот.
- Марина? Лужбина Марина Юрьевна?
- Да.
Алиска, стоило мужчине заговорить, словно в рот воды набрала и дичком спряталась за мой бок.
- Узнаете?
- Нет, а вы кто? - доверчиво-вопросительно улыбаюсь я.
- Я иконку свою в офисе оставил. Так бы ты узнала. Помнишь, Георгий-Победоносец? Я на шее носил.
Мой мир меркнет с протяжным воем, мое "я" готово не глядя использовать весь арсенал разом прожитой мной жизни, я на секунду теряюсь, хаотически заслоняясь от себя мысленно словами песни :
- Я наверно что-то не то играю,
я не знаю кто эти люди,
улыбаясь немного странно.
Она плавает в формалине,
несовершенство линий движется постепенно
в лунном белом тумане.
У меня ее лицо, ее имя,
свитерок такой же синий.
Никто не заметил подмены. Ключи проверяю в кармане.
Надломился предательский лед,
Ее руки подготовлены не были к драке, и она не желала победы.
Я теперь буду вместо нее.
Буду я, я из более прочного теста, я достойна занять это место,
Я многое делаю лучше.
Она не придет. Руки были в змеиной норе,
Голова в осином гнезде, а спина в муравьиной куче.
Буду я, я из более прочного теста, я достойна занять это место
У меня ее лицо, ее имя,
никто не заметил подмены.Ключи проверяю в кармане.
Она плавает в формалине,
движется постепенно в молочно-белом тумане.
Я многое делаю лучше...
Но вслух и на виду происходит другое. Выработанная мною до автоматизма образ-"дура" тут же врубилась: я заливисто смеюсь.
- О, дядя Георгий! Как я вам рада!
- Я свое обещание выполнил, - говорит он, - отпустил твоего деда.
На невербальном моем уровне свернутыми файлами ворочается:
- Еще б ты не "отпустил". Он с юности на таких пахал. Вор. Страхом людей держишь. Чтобы играть людьми в шахматы. Умен, понимаешь, на всех сесть - седалища не хватит. Но на кого сел - с того дани тянешь. Делами, деньгами, а что ты даешь? Постоянную слежку, дамоклов меч немой угрозы, когда спать ложишься и не знаешь, будет ли тебе и таким как ты выгодно соки жать или завтра под нож пустишь за ненадобностью. Говорил, все так живут, но в государстве отнюдь не твое средневековье. Вы вымогаете обманом и цинизмом лучшее из людей. Истощаете мир, не заботясь о возделывании нового для него. Инквизитор. Мой дед вел твой общаг, моя бабушка снаряжала твоих людей. Меня в девять лет вы использовали как курьера, переносящего в своей памяти зазубренные сообщения, благо ее объем был под стать двадцатипятилетнему; и ценные мелочовки, которые вряд ли бы стали искать у ребенка. Из-за твоего цепного пса я стала внутренне взрослой в четыре года, когда он попытался меня убить, и память моя - костыль, заменивший тогда утраченную веру в правильность людских дел. Я навсегда стала взрослой, навсегда оставшись ребенком. Я достроила себя, я выжила, я отстояла свою свободу от вас.
Ты искренен, но любишь не всех, а только себя. И вовсе необязательно для меня было бы неожиданное сочетание образа простенькой малышки с взрослыми вопросами, чтобы твои люди переходили на сторону жизни, а не существования воровского мира. Они шли не за мной. Я - калека, урод, проникшийся к людям искренностью и сочувствием и поэтому твои слуги не раз действовали против тебя. Против таких как ты, для таких, как я. Ты думал, потому что я - ребенок? Отвязался, выждал, пока спадет броня возраста и изменится статус. А теперь надеешься сделать рабой. Это ты раб, себя единственного. Право сильному. Но я сильнее, потому что понимаю весь мир, а потому люблю. Я не иду по головам, заменяя умершее доверие выкладками расчетов. Дарю сердце, хотя помню теорию, по которой ты живешь.
"Курильщики" - те кто утвердил свою личную власть навсегда, ниже - смотрящие холодные "звезды", под ними готовые на все и всем поступающиеся - "кольцо" и, наособицу, - "кресты". Тот, кто соглашается на что-то по доброй воле и идет до конца. Ты - звезда. Но я - крест. Креста можно убедить или только убить. Умру, но свободной от вас. Ведь ты за моей свободой пришел?
- Не хочешь на меня поработать?
- О-о! Вы знаете, вряд ли я справлюсь. Я же обычная домохозяйка. Все говорят, что я ужасно бестолковая, прямо все из рук валится.
- У нас папа работает, - подает голос Алиска.
Георгий изучающе вглядывается в меня, в глазах проблескивает мимолетно расположение, он вытаскивает из-за борта пиджака несколько фотографий: везде я, от детства до сегодняшнего дня. На последнем снимке я стою на остановке автовокзала. Вот как. Ясно, чей фотограф.
- Я все про тебя знаю, - говорит Георгий мягким грудным голосом. - Я за тобой следил все эти годы. Для начала пятнадцать тысяч у. е. в неделю, независимо работаешь ты или нет. Наличными. Никаких сложностей с крышей. Я в Северном крае стал довольно большим человеком, соглашайся, не пожалеешь.
Неизвестно на что. Известно на что.
- Да меня же ограбят! - возопияю я идиотски, вооружаясь системой Станиславского.
Нет, дядя Георгий. Не катит. Гипотенуза. Каждый день ждать себе и близким удара в спину и знать, что по той же отравленной дорожке пойдут твои дети. Каждый вечер звать - приди утро! И каждое утро вопрошать, где же ночь?
Слегка прикрыв глаза ресницами, мой бывший босс продолжает меня изучать.
- Ты говоришь, что не хочешь жить никому никогда рабой+ - вполголоса полунапевает он. - Видишь, я и о "Наутилусе" в курсе. Может, все же передумаешь? Я и о твоих детях позабочусь.
Вежливость - флаг короля, а наглость - второе счастье. Шантаж. "+а значит будет рабом тот, кто будет с тобой."
И тут вновь влазит Алисон, еще бы! Мамины любимые тексты она помнит наизусть: забавная пухлая рожица одухотворенно меняется, смешно вытягиваясь, и Алиска невыносимо серьезным голосом затягивает "Где твои крылья, которые нравились мне+"
Негодяй и ангел сошлись как-то раз за одним и тем же столом+
Если Георгий не соберется предназначить меня в качестве наглядного пособия для устрашения подчиненных, то меня поломают морально и попортят физически, в поучение неубоявшимся, но моим детям ничего не грозит. Как Алиске, так и тем, кто еще вдруг может быть. Убивают и калечат только детей верхушки, звезд, при переделе власти. А если звезда пойдет крошить детей своих подчиненных, не используемых для устрашения основной массы, то от него все перебегут и он попросту будет убит. Это уже хорошо. Итак, раз меня пытались купить - от меня ждут работы. Живым письмом, штатным исповедником, предающим в лапы "инквизиции" звезд, на расправу кольцу. Возможно стану и усладой для твоих гостей. Да мало ли что ты еще придумаешь? И для Алисы, как подрастет.
Я не буду жить в страхе. Я скорее останусь одна. Если я достану вас, особенно тебя, раньше, чем Алиска поймет, по-детски максималистично, - то сохраню дочь.
А вот для Виктора я ничего не могу сделать. Он как истый мужчина скажет "я буду с тобой", а потом возненавидит меня за то, что со мной станут делать, потому что этим будут унижать и ломать его. Какой же мужчина простит себе, что не смог защитить свое. А когда постоянно мучаешься по чьей-то вине или из-за кого-то, то появляется ненависть к этому человеку.
Мы друзья, но не "половинки". Виктор меня возненавидит, но я ничего не смогу сделать. Мы не так любим друг друга, как мои дедушка с бабушкой, так что его страх все равно перерастет в ненависть. Даже если я соглашусь - он не простит нам с ним, именно нам, такой жизни. Мы расстанемся.
А еще я могу отплатить Георгию так, что это останется между ним и мной. Так, чтобы он отстал, найдя реальную полуправду, по которой он это сделал. У меня есть знание теории реконструирования и перевоссоздания личности человека, еще советской разработки спецслужб. Я училась на психолога. И копила любые знания.
Умения йоги, кое-что из экстрасенсорики (типа хождения босиком по углям) и усвоенное в детстве умение воспринимать людей, сочувствуя им или оставаясь недосягаемой поползновениям, когда для человека воровская жизнь становится единственно достойной до фанатизма. Первые, откликаясь на мою действительно неподдельную искренность, будут приходить мне на помощь, вставлять мучителям палки в колеса, а вторых можно будет хоть изредка убедить в нерентабельности со мной связываться.
Надо быть готовой ко всему, вплоть до зоофилии и наркотиков. Открою известный всем секрет: мозг человека обладает центром сопротивления любому насилию и принуждению. Подействовать на него невозможно, хоть триста будь разработок. Это отчасти атавистическое образование, сохраняющее способность к невербальному, иногда даже неосмысливаемому общению. Вплоть до анекдота: заходишь в магазин. Просишь копченый куриный окорочок, раздумывая не заморозить ли его на потом, а продавец приносит именно сырой-мороженый, да еще и убеждает, что именно это слышала.
Центр сопротивления, воля, - гвоздь программы личности. Никто и никогда не сможет принудить человека. Если сам человек твердо это знает, то ничего с ним не сделать. Каждая клеточка тела хранит затверженную волю личности. Как бы тебя не бурили - можно только убить, если ты отказался.
Но это лучше, чем жить в страхе. Поверьте мне.
"Дядя" Георгий изучает меня, чуть прикрыв искренние кошачьи глаза. Его френды, оккупировавшие ресторан, прогуливаются подымить в холл гостиницы и обратно. Без комментов. Амбре богастства и крокодильих сущтностей. Куда мне со своим кэпслок. Тоже мне инструмент самопиара.
- Спасибо, дядя Георгий, - говорю я. - Нет.
Кот Баюн слегка вздергивает головой и говорит, мягко-подчеркнуто адресуясь Алисе:
- Рад был познакомиться.
А потом пробует свои когти на моем сердце, уважительно взяв ее ручонку в свои; присел напротив девочки на корточки и спрашивает: - Какое у тебя любимое животное?
Алиска взглядывает мне в лицо и выпаливает: - Панда!
Четыре года моей и Виктора жизни, последовавших за предложением Георгия, это ад. Хотя для Вити - три. Через три года Виктор выдал мне апдейт смыслом "ненавижу тебя, все из-за тебя", и, пользуясь этой горячечностью путаницы в себе, Георгий свел его с хорошей умной девушкой, никак не связанной с миром воровских удельных царьков и оставил пару напоказ в покое. Зато до Алиски добраться не успели. Виктор и я стояли, сначала вместе, насмерть, так что ворам хватило забот с моим бывшим мужем: черня меня, они неизменно бы вычернили и его в глазах ребенка. Георгию надо было сломить лишь меня, отняв меня у людей и людей у меня, оставив жить наглядным примером в наглядном одиночестве. Или сломав, "вылечить" вниманием и лаской, привязав к кому-нибудь. И все.
Время сработало на меня. Два первых инструктора-экзекутора от Георгия, жившие воровской "жизнью-работой", как мы бы нашей обыденной, отказались надо мной и со мной "работать" по причине дохлости их номера и полной моей "неприручаемости". Сказали, что все бесполезно. Все испробовали, и лучше было вообще не пробовать. Зря время тратить, лучше просто убить. Третий экзекутор входил к ворам на грани человеческого и удельного мирков: этот человек выполнял своего рода роль осуществления закона чести в воровской среде. Он через некоторое время отказался меня мучить и пошел против своих. Со всеми своими людьми. Сами.
Четвертый инструктор, судя по всему, должен был подготовить меня к "ласковому" перетаскиванию и обустройству в мире воров после того как он закончит меня "обрабатывать". Но его, необходимое для таких "заданий воздействия" на жертву, больное самолюбие я использовала ему лично и Георгию во вред и в разгром их имиджа. Люди всегда понимали, что я не лгала. Что я люблю их тем, что понимаю, но потому и решаю за себя сама. "Черт бы побрал этого джедая. Не могу я больше возиться с этой шизофреничкой," - измотанно открылся экзекутор Георгию. Тот был умен и травил этого своего пса мною до безопасной для него, Георгия, черты. Когда выгодно можно внушить подмятым или предавшимся ему, что ты великодушен к благородному врагу или что так человечен и проницаешь суть натуры, что не трогаешь непокорного, потому, что он не посягал на святое. На самом деле - на твою власть.
Не нужна мне власть. Мне нужна свобода. Я люблю своих друзей. Каждый сам жизнь творит, пока огнь горит. Нас, меня и прикипевшую ко мне Алиску, оставили в покое. Невозможно принудить никого, если он не желает.
Полгода после - было тихо. По вечерам мы с Алиской гуляли близ нашего дома, где она резвилась на оплаченной, в попытках со мной сквитываться Георгием, постройке: детской площадке, огибаемой ленточками двух проездных дорог; или около школы, чуть выше дорог. Однажды нас "тормознула" машина. Что-то новенькое.
Вылез Георгий, стопорнул своих феодалов подальше, поднялся к нам с дочкой на школьную горушку и повел светскую беседу "как ты живешь". Я вежливо отвечала. Алиска хмурила лобик, пыталась уловить, "что в мешках".
Я еще раз, с тем же постоянством и вежливостью, от всего отказалась. Алиска молчит как мышка в своих антисолнечных очочках.
- Ну хоть деньги возьми! - вдруг действительно человечески не выдерживает Георгий. Прорвалось.
- Нет.
Оба знаем, что ему незачем было ко мне ехать.
- Как ты это делаешь? - не сдерживается он. Вместо словесного ответа, я смотрю на него, как могла бы смотреть половинка, излучая тепло. Я бы так ответила бы любому спросившему. "Кимвал гремящий, медь звенящая, аще любви не имеющий," - читаю я в его глазах. Он не притворяется, его шатает: выворачивается изнанка души. Георгий резко отвернулся и пошел к машине. Я вижу только его спину. Но его коменда ошалело повысыпала из машин эскорта и запинающийся шаг вора почти сразу становится из спотыкающегося-запинающегося мягко-вкрадчивым и знакомо уверенным. Он молча забирается на заднее сиденье своего авто и отрицательно мажет головой в ответ на какой-то вопрос доверенной "руки". Рука захлопывает дверцу хозяина, авто отъезжает с потянувшимся вслед эскортом машин.
Последним отбывает рука: его автомобиль было закладывает уже вираж вдогон поезда, но вдруг эффектно разворачивается боком и, еще на тормозном пути, рука открывает дверь и высунувшись на ходу из полуоткрытой дверцы, как ковбой, кричит нам с ноткой отчаянно пытающейся понять надежды перед тем как уехать: - Панда, может все же возьмешь деньги?
- Нет! - ясно взросло и отчетливо громко спокойно чеканит Алиса.
Свободны.
Данный текст перепечатывается на условиях "как есть",
по личному согласованию с автором.
Любое возможное совпадение с реальными людьми - на совести автора.
В случае если Вы имеете претензии по этому вопросу - просьба оставлять свои жалобы в разделе "Жалобная книга форума ФСК".
Комментарии так-же будут отправлены автору.
Автор текста: Марина Грехова ®
Mechar- Администратор
-
Сообщения : 1022
Очки : 2309
Репутация : 647
Дата регистрации : 2010-06-10
Опубликовать эту запись на:
Точка сборки :: Комментарии
Вс Ноя 21, 2010 7:28 am автор Mechar
Марина Грехова ®
Йети
Тайна чуда всем известна, раз дана и навсегда.
Смысл жизни – в самой жизни. И пребудет так всегда.
Все откроет и закружит взгляд в любимые глаза,
быть собой – вот это тайна. И пребудет так всегда.
Мы к себе стучимся в двери, догоняя день за днем
и по снегу, словно йети, за собою в след придем.
Будет завтрашний день
Я в отпуске. Первый отпуск в моей жизни.
За окнами Магаданская ноябрьская вьюга – я живу в Соколе. Есть такой поселок в Колымском крае.
Ноябрь на Колыме – это уже зима: мороз под тридцать градусов и сугробищи. Вьюга воет, словно погибающий кооперативщик, разоренный перестройкой. А я дома уютно слушаю Наутилус. Брат на работе в смену, а родители – в гостях у родственников.
…«Я лечу в темноте. Я вижу огни. Я лечу и мне грустно в этой степи.» Музыка грустит со мной вместе: все, с кем я дружила – разъехались по СССР, когда он еще не развалился. Так что в это перестроечное время я тоже словно одинешенька в степи.
В день, когда ничто не радует, ты и сам превращаешься в степь, а мир вокруг - в пустыню. Останется добавить лишь стадо бизонов, чтобы твоя степь плавно в эту пустыню влилась. Но за бизонами (теми кто может огорчить), как правило, дело не станет. Иногда – встречаются носороги. Но эти – бьют прицельно. Как звонок врага или друга.
Телефон зазвонил. Здравствуй, дядя носорог?
– О. Ма-арина, здра-авствуй!
Как я стосковалась по ее московскому акценту! Подруга. Мы неделю не перезванивались. Для девчонок-подростков это целая вечность.
– Машенька, милая! Я та-ак па-а тебе скуча-ала! – и я взволнована, что сама москалю на всю катушку. – Где ты была?
– Ма-арина, я срочно пригла-ашаю тебя на свадьбу. Бросай свой отпуск. Помнишь, о Леше рассказывала? Я шестнадцатого выхожу за него замуж!
– Через день? Но как же… Я же не успею. Билеты заказывают за неделю. Сейчас через Севера знаешь сколько летят. Вокзал забит под завязку – билеты распроданы на месяц вперед. Магадан, таки да, проходной двор.
– Марина, ну не я же страну распала. Мы же с Лешой не собирались жениться специально под такое время!
– Но позвонить, могла?
– Мы по блату женимся. Еще вчера ничего не известно было. Ты бы хотела ждать три месяца?
– Чудненько. Ох, прости, Маша. Просто я так расстроилась.
– Ничего, считай Семецкого убили. В общем, ты всегда моя самая лучшая подруга. Но если ты и пра-авда не сможешь прилететь, то я Тулю попрошу быть свидетельницей. Или старшую сестру, Алену.
– Ладно, всего тебе хорошего. Я прямо сейчас займусь билетами. Вдруг получится? Если приеду – обязательно позвоню.
Приеду я… Как же. Здравствуй, дядя носорог. Но телефон звонит снова.
– Марина, это ваше начальство, Баркан. Хотите поработать? Да, такая зима, что даже в гости выходить не хочется. Вам еще отдыхать, но спасите цех: выйдите на ночь поработать диспетчером. Все болеют! Мне некого поставить на сегодня. Марина, умоляю, отработайте сегодня ночную смену. А я вам за это – все что хотите сделаю! Все, что попросите!
– А билет на завтра в Москву ?
– Сделаю! Вы только отработайте сегодня, а утром зайдите ко мне в кабинет.
– Хорошо. Спасибо вам большое!
Кажется, я все же попаду на свадьбу. А ехидное воображение уже комментирует: – Может надо было у него попросить луну с неба? Можно подумать, что аэропорт в небольшом поселке под Магаданом остановится, если семнадцатилетняя девица не посидит ночь наземным диспетчером, передавая по аэродрому межслужебную текучку информации. Не я – нашел б другого.
Ночь пролетела незаметно. Уже в десять утра, получив по распоряжению Баркана у начальника аэровокзала сданный кем-то билет с исправленной датой, я спешила домой за деньгами…
Москва. Шереметьево. Стою как последний суслик, «а Германа все нет». Где же моя противная Маша со своим зловредным Лешей?
– Все же летишь? Нет, чтобы пораньше мне сказать, – вспоминаю разговор с братом.
– Сказала бы мне пораньше, я бы соленой красной рыбы с тобой передал. А так нашлась одна средненькая краснорыбица в гараже, да и то вяленая.
– Женя! Да зачем мне рыба? Я ж к подруге еду! На свадьбу
– Тем более! Можно подумать, ты рыбу не ешь. Держи свою кетину! Горе ты, блин, хоть бы додумалась до подарка.
…Вот теперь стою с тяжеленным «хвостом» наперевес и жду пока меня встретят. Женька обещал Маше позвонить, раз я не успеваю. Ну не забыл же он? Через двадцать холодных минут стало ясно, забыл. Придется автобусом. А потом на метро. Счастье, что я была у Марии раньше.
Ничего не изменилось. Две громаднейшие квартиры, соединенные в одну, лишь наполнились народом. Свадьбу решили праздновать дома, а гости заранее подтянулись на междусобойчик. Все пять сестер: Алена из Читы, Маша, Туля–Наташа, Катя, Лиза по прозвищу котенок, советовались над нарядом невесты. Мама и отец виновницы, Сергей Борисович, – колдовали на кухне, распределяя меж приехавшими хозяйственные заботы.
– Я тебе как жена модельера говорю, – впечатывает Алена, – сними ты этот венок и надень его прямо. Что это за фифтикок набок?
– Правда, хорошее платье? – улыбается Маша. – Скромное, конечно, но зато все из кружев. Мы его вчера в комиссионке взяли. Мои босоножки к нему подойдут.
Что? Ну, верно, это в Магадане сугробы и мороз в середине ноября. А в Москве – осень, сухой прохладный асфальт. Хотя листвой с кленов уже и не пахнет. Хорошо, что я оделась к их погоде.
– Возьми мои, итальянские, модельные. А Туля оденет твои красные американские туфли. – бросает с кушетки Алена.
– Алена, ты молодец, – вопит экспрессивная Туля. – Ты все так замечательно здорово придумала. Красные туфли – это шик под мое розовое платье. А еще я приколю мамину красную розу на платье, под цветы на туфлях.
– А где Максим? – выворачивается из уголка тихонькая Лиза. Туля отвечает: – Максим, Лизанька, пошел с Лешей за картошкой. И, по секрету, добавляет ко мне вполголоса:
– Максим теперь маэстро бальных танцев, он еще зайдет забрать свою невесту с их костюмами, они Машке какой-то красивый танец приготовили. Ты его, конечно, не видела, но сразу узнаешь. Он хоть и двоюродный брат, но так на Машку похож, вылитая она. Только усы наклеила.
Молчунья Катя деловито забирает у сестры малышки от носа карандаш и за руку уводит ее к бабушке. Начинается детский сеанс мультфильмов. Катя и Лиза постоянно смотрят его.
За ужином Маша на секундочку отодвигает тарелку и несколько извиняясь произносит:
– Марина, ты такая молодец, что прилетела, да еще мне рыбку привезла. Я тебе благодарна. Но ты по телефону так точно сказала, что не приедешь, что я тебя не ждала и попросила Тулю быть на свадьбе свидетельницей. Пусть она будет, хорошо. Я ей уже обещала. А ты в этом будешь одета? - переводит она тему. На мне синяя юбка-клеш в косую клетку и белая блуза с отложным воротником.
– Нет, у меня тоже с собой платье. Розовое.
Если бы сработал Кракатау, малыши так бы не заинтересовались.
– Розовое будет сливаться. У нас одно такое уже есть. – это молчунья Катя.
– А давайте мы у мамы в шкафу посмотрим, - предлагает Лиза.
Но Алена попросила платье на свет и вынесла вердикт, что розовое в горошек никак не затмит чисто розовый Тулин наряд-анилин. Туля снова заулыбалась.
Свет погас. Маша заглядывает ко мне в комнату. Хаотическая суета вечера сменяется ожидающе юным спокойствием ночи. Вечер мы готовили вместе со всеми блюда к завтрашнему столу, перетирали хрусталь под напитки и фаянс под еду. Люди сновали как муравьи внутри семикомнатного человечьего улья. Одну из двух ванн заняли охлаждать пиво, один из туалетов заставили коробками со спиртным. Никогда бы не поверила, что горячительное способен приобретать священник местной епархии.
– Как ангелы обое, – гудел басовито батюшка, – втащив вместе с Максимом, Лешей и Сашей, их другом, брикеты коробков. –Вам бы, дети мои, покреститься бы еще, обое белокуры, а покреститесь, так вообще ангелами станете.
– Леша, я хочу крестик! Только из иранского серебра.
– Маша, ну зачем именно иранского? Есть же итальянское серебро.
– Да, колечки. А крестиков – нет!..
… – Марина, ты летела в самолете?
– Да, Алена.
– Тебе повезло. А я когда убегала к своему любимому, ехала поездом. Правда, денег у меня было на купейный вагон, хоть не пришлось на плацкарте трястись. А в купейном вообще одна ехала, так какие-то два гада пытались меня изнасиловать. Но у меня такой характер: взяла нож и сказала, что все равно меня не достанут, только убьют. Я не для этого к жениху еду. Они сильно пьяные были, слабые, поэтому ушли. Если уж выходить – так по страсти, а то или по расчету, или вообще за лягушку придется. Вон Машка за лягушку выходит, а то ее тут совсем заедят.
…-Девчонки, мы с папой всю жизнь на вас работаем. Я со стройки на стройку только и бегаю. Вы ж такие прожорливые. Хорошо еще бабушка год назад вышла замуж и переехала. Ее муж получает пенсию раза в два больше, чем мы с Сергеем вместе зарабатываем, и нечего кривиться Катя! Не бери пример с Тули. Ты, Наташа, могла бы и пригласить бабушкиного мужа на свадьбу, не дожидаясь пока Алена меня на трубках сменит. А то готовь – я, думай – я, еще и звони! Совсем с ног сбиваюсь! Думаешь, я не знаю что вы все зовете его « кабы сдоховичем»?! А вот откуда продукты и новые вещи вы не задумывались?..
… – Машка решила расписаться в семнадцать лет – тут такое началось! Папа ругался! Он всех нас мечтает за профессоров повыдавать. А тут парнишка, на техника еще год доучиваться, живет с тетей в общаге. Родителей у него нет. Что Машка думает, не знаю! Жить они, правда, будут где: тетя Лешки выбила им комнату в общежитии. Но Лешка учится, будет весь день пропадать, а вечером или ночью тоже работать станет. Машка, наверное, бухгалтером будет, у нее корочка есть. Как они жить вместе собираются, не понимаю. С тем же успехом Леша мог бы кого-то снять минут на пятнадцать, а жене времени больше нужно. Года два-три у них детей точно не будет. Это у тебя если что – мама с папой точно прокормят. А у нас закон джунглей. Вырос – корми себя сам. Младшие еще маленькие: Кате двенадцать, Лизе – восемь. Мама надрывается не зря, сейчас мы можем оплатить им всю музыкальную школу.
– Да, Туля! А ты что-то имеешь против? Может тебе или сестрам музыкальное образование помешало? На крайний случай девочки пойдут гувернантками учить музыке или в детские учреждения педагогами. Музыкальная школа – это дополнительный шанс выжить! И поэтому я хочу, чтобы вы вышли замуж за профессоров, а не за работяг! И не сидели у нас с мамой в старости на шее! Ты бы могла у бабушкиного мужа познакомиться с кем-нибудь из его друзей, а ты ходишь на дискотеки, где собирается один такой же безденежный молодняк. Мы дожили до того, что я, средний хороший хирург, получаю вровень или меньше мусорщика!
– Папа, ты опять за свое?!
– Я должна ждать, пока вы все выясните, а курицы сами разделаются? Почему я одна на кухне?
– Не сердись, Сонечка, уже идем!..
… – Знакомьтесь! Это Саша, это Марина, она из Магадана. Саша живет в Пушкино. А это Макс, Максим. Правда, Максим – вылитая Маша?
– Ну нет! А то еще жених меня в темноте перепутает, я так не согласен!
– Ага, обязательно спутаю, только усы сбрей, чтобы удивился, с чего мне вдруг любимая фонарем на поцелуй отвечает!
– Будет вам, балаболы, лучше съездите за Дашею и Семеном, они ждут, и закажите такси на для всех на завтрашнюю ночь. Даже Соня не сумеет разместить всех, кто приглашен, так что проявите заботу, чтобы люди рассчитали свое время.
– Да, тетя. Вы с нами?- говорит Леша.
– Нет. Счастливо, Саша, мальчики и Туля – не задерживайтесь, хватайте Семена в институте и вместе с ним – к Даше. Иначе не успеете за Ованесом Ервантовичем.
И Лешина тетя бросает в пространство, закрыв двери: – А Саша этот мне не понравился! Вечером он точно попытается затащить Наташку к себе, прямо проел взглядом вырез. Надо сказать, что ей всего пятнадцать. А вы видели как он смотрел на Катины ноги? Развратник. Вот еще несколько лет…
– Да, вы правы! Я просто с ума схожу, как подумаю, что скоро младшие вырастут и надо будет и их устраивать…
… – Алена, а почему вы не купили цветы?
– Марина, ну кому нужен этот овес? Мусора и так хватит. Лешка возьмет какой-нибудь букетик для приличия, больше не надо. Столько денег ухлопали на торжества, лучше бы отдали их молодым, да мама уперлась: «У нас с Сергеем свадьбы не было, а ты – так вообще из дома сбежала, через год лишь написала что жива и замужем. Папа потому Лешу и принял, чтобы Маша никуда не бегала. Имею я право на праздник или нет?!» Сначала Машка с Лешкой поживут у родителей, а дадут комнату – переедут…
Суетный был вечер. Все необычно, словно вообще в другой мир попала. Быт Магаданской области несет на себе явственный отпечаток украинской мовы, сплоченности бурятов и южную страстность лиц кавказской национальности, уравновешенную сверхтрезвым рассудком сибиряков и щедро сдобренную Одесским юмором.
Маша светится улыбкой сквозь сумерки.
– Мы тебя действительно не ждали. Но сейчас я рада что ты приехала. А то бы мама одна на кухне вертелась. Она почему-то никого из гостей раньше к самой готовке не допускала. Мне надо с Лешей быть или с ним и тетей по делам ездить. Папа тоже между базами и магазинами пропадает. А с Тульки что взять – она и так с малышами возится, иначе бы они во все дырки лезли. Когда сама у зеркала дыру не проверчивает! Если бы бабушка замуж не вышла, она бы чаще могла сегодня помочь. А так ей еще и свой дом вести. Там такая квартирища!
Алена все время почти с дочкой занята, они с мужем разводятся, она ее не могла дома оставить. Этот козел решил испортить себе бизнес. Принялся спать со своими моделями. Заодно и Алене жизнь испортил. А она гордая. Ты ведь видела, она у нас самая красивая, ей в кино сниматься. Смотрела фильм горянка? Вот та главная героиня - копия Алена.
Регистрация завтра в десять, автобусом на другой конец города минут пятнадцать добираться. Мы с официальными гостями на заказанных машинах вмиг доедем, но я тебя считаю почти нашей: вы с Аленой и папой автобусом доберетесь. Глупо зря тратить лишние деньги на четвертую машину, если она неполная. А здесь – не ваш Сокол, ГАИ остановит сразу и такой штраф закатит, если больше наличных мест в машину набиться. Ладно, я на минутку забежала, меня Леша ждет. Мы неделю вместе живем, я по телефону не хотела говорить. Папа и Лешина тетя друг друга терпеть не могут и оба говорят о другом, что он заносчивый. Если бы не эта свадьба – они бы не смирились. А за три месяца они бы нас перессорили успели. Свадебных обрядов у нас не будет, просто попразднуем. Фамилии мы с Лешей оставим прежние, хотя Леша сначала уперся: зачем мне жена не с моей фамилией. Но ведь это лишние деньги и время. Я буду ждать пока мне паспорт поменяют, а работать на нас станет его тетя? Жалко тратить время на глупости, верно?
Прошло утро свадьбы, утро последних судорожных приготовлений, спешки, сломанных каблуков и бритья наспех, туго завязанных галстуков и тайных обид, утро веселого ожиданья и практичных расчетов. Как наша автобусная троица ни спешила, все же едва успели на регистрацию. Оказалось, что мы пропустили зрелище свадьбы в русском народном стиле, а перед нею еще одна выдавалась – невеста чуть из ЗАГСА не ушла, расплакалась: ей хотелось выходить под Лунную сонату или под Чайковского, а все оркестры на других свадьбах заняты, остались только халтурщики. Эти здесь подрабатывают и ничего кроме Мендельсона играть не умеют.
– А как у вас регистрируют?-спрашивают меня
– В Магадане только Мендельсон и никаких оркестров, расписываются под магнитофон или граммпластинку. И никто вместе в холле у самой комнаты регистрации не сидит, не ждет: невесты набиваются в специальную комнату для невест, а женихи - в комнату для женихов.
– А гости?
– Родные и приглашенные ждут в зале перед холлом у комнаты регистрации. На регистрацию, конечно, заходят, сколько в залец влезет. А потом все вместе едут кататься по городу и на шашлыки, или сразу едут праздновать.
– Ясно. Ну мы не будем ездить, это лишние деньги. Везет, если денег много. Вот хватило же кому-то нанять эскорт для спецобслуживания. Здесь, у нас, можно заказать оформление свадеб в разных стилях, ну и стандартные обряды перед этим. Современные: загадки, «выкуп», переодевания. А та народная свадьба решила еще чуть ли на славян вспомнить. Представляешь, молодая в красном атласном платье, под плотным багровым платком на лице – ничего не видит. Двое баб в сарафанах ее под руки ведут, а еще двое баб, свахи, наверное, впереди голосят с факелами. Жених даже по ступеням в ЗАГС ее не заносил на руках, через платок за руку взял и все давай в пояс друг другу кланяться! А дружка чуть с букетищем под кресла не улетел, весь пол им вымел. Факелы горят. Весь ЗАГС в лепестках, в копоти, дежурная из вахтерки выскочила, давай орать: – Чтовыделаете?! Жених ей двести баксов подарил, она замолчала.
– А у нас знакомая старушка на американцев работает, семейная пара. Убирает. Так она всю свою семью кормит – ей так платят! А однажды хозяйка ударила ее по щеке и обругала, так потом через два дня извинилась и дала ей двести баксов. Считай, подарила. Счастье, правда? – улыбается мне Маша.
– Не знаю, я бы сразу ушла!
- А если бы сама так жила? Когда никто тебя кормить не будет?
– Не знаю.
– У вас все другое. А здесь Москва. Из периферии как из колоний всегда качают, но зато из Москвы и Питера новые разработки для жизни в периферию идут. Ну чем мозги привлекать? Выбором. Продуктами, жильем, людьми, работой. Кто ж будет оплачивать. чтобы « руки» с разрабатываемых мест убегали. Невыгодно.
– О. дама в черном! Нет, ну кто в мини женится? –фыркает Алина. - Или в футболке, как ее парень. Туля, будешь выходить замуж, не вздумай такое повторить. Пусть хоть раз тебя запомнят сказочным видением, а не зачуханной бытом. И не тащи за мужа всю работу, если все время будете друг другу глаза мозолить – и года не проживете. Оставьте себе отдельные занятия, чтобы в них плавать друг от друга. Пусть один чуточку не умеет того, что другой. А то когда оба мастера, начинают каждый свое толкать и делятся.
– Леше, может доплатишь Чайковского? Мы уже пятый Мендельсон слушаем.
– Хорошо, Маша.
Обратно мы снова уехали тем составом, каким приезжали: мы с Алиной и папой невесты снова добирались автобусом до дома. Вернулись когда застолье уже было в разгаре
Свадьба прошла привычно, ну как все свадьбы. Пили, ели, говорили тосты, только новобрачные не целовались. Зачем напоказ ерундить, и так ясно что люди вместе всерьез и надолго. Лучше побеседовать, не подскакивая на невместные «горько», прокрутить записи музыки или посмотреть «жвачник». (Теливизор.)
Макс и его девушка станцевали румбу в Машину честь. Костюмы они не успели забрать – их одел кто-то еще из коллектива на конкурс, но и так было красиво. Угловатый Максим преобразился в порывистого плавного леопарда, а полненькая девушка струилась близ его рук с изяществом Мерилин Монро. Потом принялись танцевать – кто как умеет – все в квартире, так что пришла соседка и потребовала, чтобы мы прекращали:
– У меня ребенок спит, а вы шумите! Расходитесь немедленно!
– У нас свадьба сегодня, – сказала Туля. – Так что вы не сердитесь, мы еще долго будем шуметь.
Сергей Борисович позвал меня подключиться к его беседе с «официальными» приглашенными. Некто академик заинтересовался природой Севера. Послушали мою речь о реках и рыбе, стланике и ветре, лекарственных дикоросах.
– Марина, вы биолог?
– Нет. Я закончила среднюю школу и на период декретного замещаю диспетчера-наземника в аэропорту.
– Да? И как вам там работается? Вообще как вы там живете?
Через некоторое время мой рассказ прерывается восклицанием:
– Девушка, бога ради, простите, забыл как вас там… Но может вы меня обманули? Или в ваших местных школах преподают социологию?
– Почему вы так решили? Я говорю как есть.
– Вот, Сергей, наглядный вам пример инфантильности мирно уживающейся со взрослым мироопределением взглядов на жизнь. Очевидно, это вызвано косным воздействием культуры традиционно проживающих на Северах малых народов. И малых народов вообще в целом. Культурное наследие не изжило себя, но извращается носителями, ибо не способно существовать в условиях отношений изменившегося мира! Остается ли удивляться, что нас, москвичей, духовную элиту, считают поработителями, укрываясь как в заповеднике в своем пока существующем мирке! То-то я смотрю, что-то этакое, неземное.
Взрослый бы человек назвал этого оратора демагогом. Я же подумала… Ничего я не подумала. Даже мысленно остолбенела. Здравствуй, дядя носорог!
– Извините, я пойду подышу. Наверное, шампанское..
Ничего себе, сюрприз. Хотя в одном этот дурак прав, мне часто говорят, что я инфантильная и неприспособленная. Но чтобы уж весь Магадан!
– Тетя Марина, расскажите сказку, а то старшие кто чем заняты и нам с Катей скучно.
– Какая же я вам тетя?
– Вы чужая, значит тетя.
– Ну если ты так настаиваешь, Катя.
– Вот только не говорите как этот дядька, с которым сидит папа. Мама считает, что он
« законченный глухарь». Вам сейчас сказку надо больше чем нам, правда.
К концу застолья, перед самым разъездом гостей по домам, Саша все же действительно «наехал» на Тульку. Или она на него.
– Алена, Марина! Вы не представляете какой это хам. Что он мне предложил – понятно. Но главное как! И все в основном лапами. Что я не человек, а игрушка. которую можно вот так хватать?!
– Негодяй, ну он у меня сейчас…
-Алена, погоди! Он уже уехал!
– И больше не приедет!
– Правильно, Сонечка, я же вам говорила!..
Утро. На батарее в свободной ванной сушится белье и носки гостей, свисают до середины стены капроновые колготки. Напротив ванной комнаты – комната новобрачных. Тихонько стучу, прикладываю к двери ладонь, словно так можно услышать дыхание тех кто внутри. Дверь поддается под нажимом совсем неожиданно и я едва не падаю внутрь. Ну так и есть. Пусто. Наверное они убежали подальше от всех или рассвет встречают?
– Привет! Маша с Лешей «ушли в пампасы», но сначала заедут к Лешиной тете. Завтра им на работу, свадебный отпуск они решили не брать. Машке звонили сегодня, она принята. А Лешка устраивается тетей ночным сторожем.
– Привет, Алена! А что мы будем делать?
– Второго дня не будет, так что уберем, поедим и поедем на дискотеку. Ты, я, Туля. А малыши сегодня в школу ушли.
– А что, уже день?
– Вечер. Все еще спят – до утра сидели. А взрослые сделают заход для избранных – еще попразднуют. Пусть отдают дань традиции, нам же свободнее. Я дочку маме сегодня оставлю….Ты уже из ванной или только туда?
Под бархатным сумерком ночи, кто скажет, что девять вечера – это еще не ночь, трое умниц-красавиц отправляются на поиски приключений.
– В Дом офицеров не пойдем. Он через дом от нас, но там сегодня никого нет. В ДК Металлурга?
В ДК Металлурга тихо, темно и пустынно. Ясно, значит - в ДК Энергетика. Затем – в соседний клуб. То же самое.
– Девушки, не хотите съездить ко мне домой? Что мокнуть на остановке? Видик посмотрим, выпьем, посидим. Хотите, друзей позову? Или вы не местные? Так я могу показать ВДНХ! – это на остановке пристал какой-то тип.
– Угу. Стандартный набор. «Чай, водка, полежим?» Поехали домой! – отрезает Алина.
Идем мимо Дома офицеров. Уму непостижно, дискотека в необычное время! Клуб уж 2 часа как закрыт быть должен.
– Вперед!
В гардеробе длиннющей змеей очередь, такая же – на входе в танцзал. Совместных средств – на два билета. Как быть?
– Ладно, говорю я, – вы с Тулей идите вместе, а я пропрошусь или попрошу провести кого- нибудь. Вы не переживайте, что люди не везде люди?
Тут очередь свивается и с бурлацким уханьем впихивает внутрь и обилеченных и «зайцев». В кои то веки – повезло! Дежурные на входе едва отскочили. Конечно, их всего двое на всех желающих потанцевать.
Часов в двенадцать, нет, в час, дискотека закончилась. Сначала мы присоединились к одной компании, потом перешли в другую. Пока юноши из компаний ссорились, кто пойдет нас проводит, мы получили вещи в гардеробе и ушли с третьей. До Машиного дома было два шага, но мы гуляли кругами целых пять часов.
В основном из-за Тули. Или из-за Алены? Алена, не прерывая светской беседы, иногда останавливалась целоваться с кавалером. Наташин воздыхатель тоже время от времени заворачивал свою спутницу в уголок: за остановку, забор, дверь подъезда, - откуда всякий раз доносилось Тулькино гордое: «Умри, но не давай поцелуя без любви!»
Алена оставляла свою пару и щукой кидалась проверять сестрину целостность, чтобы через минуту снова томно тонуть в поцелуях. На мою долю выпали два скучающих кадра, с которыми мы даже не пытались найти общего языка. Один курил и молчал, второй хромал и ныл, предлагая всем пойти к его тетке, «которая живет тут неподалеку, но ее сейчас дома нет!» О мальчишках мы узнали, что они иногородние, в Москве учатся и живут в общаге.
– Ну вот мы и пришли. Милый, зайди завтра утром. Не забудь.- говорит Алена в подъезде дома.
– Миша! И ты не забудь! – бурно реагирует Туля.
– А вас ребята, мы не приглашаем: Марина все равно завтра улетает, она из Магадана.
– А мы думали - врет.
– Чао! Лифт!
В лифте Тулька восторженно-пропавше сообщает: «Девочки, я кажется влюбилась, и он в меня!»
– Туля! Это же – «лимита»! Одно дело флирт: уважающая себя женщина должна уметь как кошка играть с поклонниками и даже при муже держать при себе одного- двух. Но выйти замуж за «лимиту»! Ты совсем с ума сошла? Тебе едва шестнадцать. Тс-с, родителей не разбудите.
– А почему ты целовалась со своим на каждом углу? – шипит Тулька, крадучись и спотыкаясь в прихожей.
– Можешь не шипеть как придушенная мышь: мы уже на кухне, тут нас не слышно. Я взрослая нормальная женщина. Мне двадцать два. И я хочу и буду целоваться, и не только. Но все это ничего не значит. – говорит Алена – Это – как еда.Ты же не влюбляешься в еду?
– Как ты можешь сравнивать моего Мишу и какой-то бутерброд!
– А если вы не уйметесь, то я сам вами займусь. Что за выяснение отношений на заре в спящем доме?!. Да еще при чужих? Марина, вы же почти взрослая. Почему вы с Аленой таскаете где попало ребенка? – возникает в кухне Сергей Борисович.
…Здрасте, дядя носорог!
– Так, папа! Молчи, Туля. Если ты не дашь Туле выйти замуж за работягу – ты разрушишь ей жизнь. Завтра утром он придет знакомиться. Не вздумай вести себя так как с нами!
– Соня! Сонечка, проснись, слышишь! Они меня в гроб решили свести! – кричит Сергей Борисович вглубь квартиры.
По-моему, самое время мне потихоньку испариться. Завтра утром рано вставать, надо купить билет до Магадана. Через день – на работу.
Весь день я пробегала как сивка по агенствам и авиакассам. Билеты и в Москве раскупили на месяц вперед. Как быть? О! Читаю на бейджике лацкана данные человека и вежливо кричу:
– Елена Сергеевна!
Женщина с явным удивлением поворачивается ко мне:
– Вы меня знаете?!
– Да. Мне посоветовали обратиться к вам, уверяли, что вы – просто волшебница! Мне срочно, ну просто необходим билет на Магадан! Только вы можете его найти.
– Ну, я попробую.
Посмотрев сведения по «Сирене», кассир разводит руками.
– Самый близкий вылет - через две недели.
– Как же быть? Я руководитель группы туристов, нам нужен хотя бы один билет. Люди на меня надеются.
Папа однажды говорил мне, что в коллективных заказах случаются «дыры», когда кто-то из группы единолично решает не лететь.
– Нет, из коллективных заявок – никто не отозвал.
– Спасибо, извините.
– Всего доброго.
Та-а-ак. Я не успею вернуться. Меня уволят. А что если пройти в профилакторий , где отдыхают экипажи и напроситься «зайцем» с экипажем. У меня и возраст и одежда под стать неопытной стюардессе. Скажем, что отстала от рейса, любимого встретила, неужели не поверят. Да, в Ташкенте бы просто одел «форменку» и прошел прямо по аэродрому куда тебе надо. Зашел в любой самолет и улетел куда хочешь, главное, морду тяпкой. Никто ничего не спросит. Идешь в форме – значит свой! Мне брат рассказывал: он так в Бухару к другу из Рижского авиационного вуза летал.
Можно было бы и самой по полю пройти: соврать охране на входе, что мой экипаж уже прошел, а пропуск мой у стюарда или пилота, но тут вам не Восток: экипаж без договоренности – из самолета выкинет. Хотя, оставим приключения на крайний случай. Если в Магадане начали делать службы досмотра и контроля полосы с досмотром и чисткой экипажей пред вылетом, то и в Москве они должны быть. Уже.
…Может я пропустила какое-нибудь агенство? Надо попросить у Маши телефонный справочник…
…– Что же ты сразу не спросила? – Маша достает толстенный том. – Серьезно, завтра – работать?
– Ага.
– Вот первая страница. На ней все жизнеобеспечивающие службы. Видишь «транспорт». А вот – заказ билетов по телефону.
– Маша, я была в предварительном заказе билетов!
– В кассе предварительно заказывают лично. А это – посредник.
– Там доплачивают?
– Немного. Алло? Марина, говори.
Затаившись, беру трубку. Вот так новости… Билет на завтра есть.
– Какой ряд в каком салоне желаете? Какое место? Вас устроит вылет в десять утра или попозже?
– А пораньше нет?
– Это самый первый рейс. Оформить заказ?
– Да! Пожалуйста! А доплата?
– Десять рублей. Благодарю за покупку. Оплата перед вылетом, в кассе предварительных заказов. Всего доброго.
Это при тысячных-то зарплатах и ценах инфляции. Всего десять рублей, да еще и место в самолете и салон – на выбор! Обалдеть! Ничего себе сервис.
– Ну вот, а ты переживала! Утром приходили Миша с приятелем. Алена с приятелем тут же куда-то пропала. А Мишка два часа знакомился с родителями. Наверное, Миша с Тулей и правда поженятся.
– Все равно меня уволят.
– Да что ты переживаешь заранее. Мы провожать тебя не будем, ты ведь и так доберешься, а пока иди спать. Я тоже устала. – говорит Маша…
Прилетела я домой в полной темноте. В небе висит луна, но сейчас – полярные ночи. Ей и положено висеть. Наверное, надо бежать рысью на работу. Судя по всему, я на день опоздала. Судя по всему – уже вечер этого дня.
Автобусов – нет, магаданцы и проезжие ждут вылета утренних рейсов в аэровокзале. Битком набито.
А мне надо переодеться и бежать на работу. Ой!...Вот еще и женских радостей мне не хватало, ну почему все сразу?! Теперь придется бежать от вокзала домой рысью, прокладок я не взяла с собой. Ларьки в вокзале закрыты.
И день почти на исходе.
До поселка пешком от аэропорта летом – минут десять, при сугробах, особенно если был снег, а дорогу не успели расчистить – полчаса- минут сорок. Снова я последний суслик, как говорится в монологе Арлазорова. «Погиб как последний суслик». Хотя пока добегу домой – буду уже сосулькой.
Представьте сосульку с руками, так это – таки да – я, после пробежки по морозцу. Ничего, уже дома, отогреюсь. И…никуда не пойду! Хотя пойду, вот только попрошу того, кто наверняка сейчас меня подменяет, подежурить еще хоть часик – я за это время отогреюсь. Покажусь хоть для проформы на работе.
Звонок. Сердце – сразу в пятки. Здравствуй, дядя носорог. Беру трубку, ожидая «васвиделипочемуненаработе». Уволят.
Звонит Валера, я считала его другом, работаем в одну смену:
– Привет, как дела?
– Спасение утопающих – дело рук утопающих. Только прилетела. Жду разноса.
– Имеешь в виду меня? И с чем меня подать? Прости, что не встретил, я узнавал, когда ты билет закажешь. Но я подумал, что если пойду встречать, то меня неправильно поймешь и будешь претендовать на что-то серьезное. Если бы я тебя встретил – мы бы стали любовниками.
Связь оборвалась. Он – чего? Такое – и с работы?
И что-то не сходится, хотя еще не поняла что. Звоню в цех.
– Привет, ребята!
-И ты – привет!
– Сейчас моя смена, кто замещает?
– Да никто не замещает. Твоя смена завтра.
– Как завтра? А сегодня какое число? Хотя, нет! Сейчас утро или вечер?
В трубе такой хохот, что стены дрожат.
– Да ты где была???
– Спасибо, ребята – произношу с чувством. Никогда не забуду.
Ну и как можно было забыть разницу во времени? В Москве – день прошел, а в Магадане, под тем же номером в календаре, только начинается.
На работу мне завтра.
Данный текст перепечатывается на условиях "как есть",
по личному согласованию с автором.
Любое возможное совпадение с реальными людьми - на совести автора.
В случае если Вы имеете претензии по этому вопросу - просьба оставлять свои жалобы в разделе "Жалобная книга форума ФСК".
Комментарии так-же будут отправлены автору.
Автор текста: Марина Грехова ®
Вс Ноя 21, 2010 5:29 pm автор Mechar
Марина Грехова ®
"...хотелось создать ощущение, что говорит единым голосом сам роддом..."
Говорит роддом
( во избежание недоразумений: описаны реальные события, происходившие в разное время, в разных роддомах СНГ. Заимствовано без изменения имя врача Магаданского роддома, Николая Алексеевича, который прекрасный и врач и человек.)
Лежим на сохранении. Днем кто чем занимается, особенно объедается и тайком удирает погулять. Врачи, отлавливая, то ругаются, то хвалят. Реклама развела курящих мам и персонала – не продохнуть! Допоздна приходят проведать посетители, а обитатели роддома бродят из помещения в помещение. Поэтому вечером очереди в умывальную с душем длиннее, чем могли б быть. В холле на посту медсестра Лена. Мимо нее дамы шлепают сухими тапочками – туда, назад чвакают отсыревшими. Как всегда, вечно что-нибудь забываю. Сначала забыла в душе мочалку. Потом вспомнила, что оставила несвежее белье. Потом вернулась за полотенцем. А затем решила вещи пойти постирать. Ленка не выдерживает:
– Жен-щи-НА! Вы что, нарочно меня изводите напоследок? Уже четыре утра, а вы все ходите и ходите туда-сюда! Что это за шуршащиеся на лимузинах трудят?
– Кудлатое бодлануло бокра, – парирую я.
– Уй!
Не успела я вернуться, как вспоминаю, что оставила в душевой эластичные бинты с ног.
– Что? Опять?
– Вы же требуете, чтоб я ходила словно мумия фараона.
– Лучше бы вы спали как мумия!
Ленка свирепеет как Эдипов сфинкс, «подорвавшийся» на Эдипе с его загадками.
В палате с круглыми глазами сидит еще одна Ленка. Беременная. Пока еще. Она собралась рожать под самое утро и заполошенно пытается перекрыть отходящие воды толстенным махровым полотенцем. На полу мучнисто-белесая лужа, кровать пропитывается уже зеленоватым с кровью. Ой, не! Кровь –это зря.
– Лена-а-а!
Медсестра торпедой срывается с места. Ленку-роженицу забирают в кричалку выше этажом. Пройдут схватки – переведут в соседний родзал.
– Да что ж она так орет!
– Подожди еще с нами что будет.
Проходят почти сутки. Вторые. Крики то затухают, то начинаются. Оставшиеся на этаже проели себе руки по локоть. Некоторые не выдерживают и начинают психовать:
– Да когда ж это кончится! Спать невозможно! Ребенок появится – тогда не отоспишься.
– И спрашивается, ну чего орать? Больно? Всем больно, но не такая уж это боль, чтобы не потерпеть. Я вот рожала, стиснула зубы и даже не пикнула.
– Ну и дура! Всю сетчатку глаз себе от натуги отслоила. А потом еще сколько на операцию отстегнула?
– Я заплачу за блокаду: пусть мне вколют обезболивающее в позвоночный столб, тогда таз не чувствуешь, да и вообще не болит. Лежишь – отдыхаешь.
– Вот-вот! А потом выясняется, что тебе занесли инфекцию стерильными инструментами и все у тебя внутри гноится. И молоком кормить нельзя.
– Девочки, помогите! Вызовите врача в седьмую, у соседки судороги!
– Еще одна! У нас только корячки так «подпольно рожают», хоть бы крикнула.
Начавшую рожать с судорогами забирают. Она будет рожать под наркотиком. Что-то ей вкатили и мозг «отключился, а роды идут».
Когда я вспоминаю оставшееся позади, то мне кажется, что роддом вел одну нескончаемую беседу голосами разных людей. Плещется людское Нево, как знаменитая река, кажущаяся речкой в гладь и морем в бурную непогоду. В потоке речи люди натыкаются на камни слов и открывается тайное дно души, солнечно подсвечиваемое улыбкой на мелководьях, чтобы легче было переплыть твоему кораблю.
К исходу третьих суток Ленка родила, медсестра из родильного сообщает:
– Двужильная. Мы ей кесарево предлагали, а она – сама рожу! Хотели уже плод частями доставать, но Николай Алексеевич решил подождать. Почернела вся. Но едва родила, сама слезла с кресла и прямо к телефону, звонить. Мальчик. Плацента еще треснула, но вроде все кусочки собрали, внутри ничего не осталось. Не прирастет заново и не загноится.
– Слава те, яйца. Хоть не пришлось как к той что в июле умерла, «вертушку» на крышу сажать.
– Или та что с тромбофлебитом, что девять дней назад умерла. И ведь главное никого не предупредила, что больна! Конечно, тромб после родов оторвался. Она ребенка только запеленать хотела, сделала пару шагов и прямо лицом в пол. В десятой – такой же сюрприз лежит. Тромбофлебитная.
– У этой закупорка нижней полой вены. Это рассасывается.
– Светка, сколько можно есть? Бегемотика родишь.
– И рожу. А знаешь, как после кормления есть хочется – слона б сжевал.
– И пить, словно стометровку бегал.
– Ой, а меня на родах прибило, чуть с голоду не умерла. Дайте, говорю, поесть! А мне – нельзя в родзал! Думала не доживу. А моей маме – было можно. Ей после родов поставили прямо на живот тарелку гречки и накормили.
– Так это когда было?
– А я своему морс заказала, только он хорошо, если через день придет. Они все, мужики, ну почти все, как узнают, что родила – на радостях несколько дней пьянствуют. А если нет, думают, что подождем. Мне точно, через день рожать, а мне сейчас даже пластиковый пакет тяжелым кажется. Чихать они хотели, что встать не можешь и от жажды тихо в палате мучаешься. Не ему же. Ребенок столько всего хочет, не успел родиться, а уже командир. Я есть попросила, а мой мне – вас же здесь кормят. Так и не пришел.
– А я лекарства просила взять. Ну и? До сих пор несет.
– Попробовали бы сами родить.
– О, Вика, ты где была?
– Да съездила тайком к «мамочкам». Настя лежит плачет. Представляете, ее ребенку нельзя было туберкулез как всем прививать, потому что что-то похожее на конфликт крови. А его взяли и привили. Сейчас реанимируют. Она ходила заведующей жаловаться, а та говорит: «А что мы ради одного вашего ребенка обязаны лишнюю ампулу вакцины вскрывать? Знаете сколько она стоит?»
– Сволочь.
– И ничего не докажешь. Они ей уже в карточке написали «антисанитарный уход за ребенком. Мать психически неуравновешенна, после родов находится в шоковом состоянии».
В роддом работать набирают с трудом. Оплата низкая, контингент нервный и малосильный. Ответственность сумасшедшая. Иногда несколько месяцев работы в роддоме превращают уравновешенного работника в цепного пса. Некоторые принимают чужие муки близко к сердцу и пытаются отгородиться щитом грубости. Но эти люди постепенно вырабатывают в себе бесстрастие профессионала и со временем облекаются в сплав человечности с необходимым «надо». Поэтому там терпят и тех, кто может, приняв младенца, поставить роженице синяк под глаз. Редко, но бывает. Профессионалы не позволят распускаться ни себе, ни другим. Недавно ушелся врач Семенихин, у которого была «прелестная» привычка швырять новорожденного головой вниз на лоток. Результат – «родовые» травмы, внутричерепное давление и боли, расстройство сна, и всякое разное, от энуреза - до заикания. Хорошо, что есть и другие люди.
С утра – новости.
– Ты чего ревешь? Фу-ты, я думала взвешиваться пора. В такую рань!
– Мне на УЗИ сказали, что у ребенка шумы в сердце. А вдруг он больной родится? Вон у меня знакомая во время беременности гриппом переболела, на УЗИ – все хорошо, а ребенок родился без одного глаза. Сейчас девочке искусственный вставили. А еще случай был, девчонка, сама медсестра, такого урода родила: ноги как ласты, шеи нет и хвост с когтями. Она так плакала, как увидела. Родным сказали, что ребенок просто мертвым родился, не стали расстраивать. А вдруг мой с пороком родится?
– Ага. Еще вены себе вскрой, как эта дура из одиннадцатой. У Ольги вон муж не успел себе укол сделать, умер от диабета на самые белые ночи. А она только и сказала, что теперь ребенка назовет как муж хотел.
– Все равно каменная ходит.
– Ничего, отойдет. А то видите ли: он от них отказался, так надо и вены резать, и ребенок не нужен.
– А та тринадцатилетка тоже откажется?
– Кто ее знает. Если родители ее не примут, отдаст его в Дом малютки, а оттуда одна дорога – в интернат.
– Говорят им, не рожай, если прокормить не можешь! Нет, все равно.
– А у нас в поселке одна бичиха на детские пособия живет. Каждый год беременеет, рожает и в интернат сдает. Пьет на эти деньги. Так вот, ей на родах акушерка трубы перевязала. Та два года походила – побежала проверяться. Узнала, что перевязана, подала на врача в суд.
В середине дня нас вызывают на УЗИ. Николая Алексеевича обожает вся больница. У него золотые руки, доброе сердце и внимающий взгляд. Никогда, даже на сутках, он не повышает голоса. Знаете как обидно: лежишь, мучаешься родами, ничего кроме изболевшегося тела уже не чувствуешь, свет в глазах периодически гаснет, трясет как прихлопнутого таракана, сплошной острый рвущий холод и боль, – а тут такая же как ты женщина, пусть дольше пожившая, глумится и со злорадной радостью жадно заглядывает в лицо: – Любишь кататься – люби и саночки возить. Небось натрахалась, а теперь недоноска без мужа рожает. Все вы шалавы и дети у вас выродки. Что, не нравится? Видно правда глаза колет.
Николай Алексеевич одной такой в его смену и сказал. Негромко так: – Как вам не стыдно. Вы ведь тоже женщина. Она осеклась, из родзала вышла.
Ладно бы еще девчонка нетерпеливая бы на тебе зло срывала, а то пожилая, в матери тебе годится. Может и сама здесь рожала. Почему, когда уходит молодость, человек начинает за это мстить идущим следом? Сейчас понимаю, редко кто с годами меняется: в душе – ребенок, а соблюсти приобретающиеся статусы потребно. Ребенок же, каким вы были, научается строить вокруг себя стены, чтобы не достали до его «я». Кто с дверями, кто с окошечком, а кто и вообще без глазка в Мир. Таких замурованных на себя «глухарей», без вообще каких либо эталонов в окружающем, называют психологическими хамами. Бывает еще, что насмотревшись о том как подстегивает гнев человека стать суперменом, по ошибке добивают «лежачего».
Роды – это такая вещь, что если приходится налагать роженице швы, то на фоне общей картины будет просто слышаться хруст под иглой, протыкающей плоть, когда шьют без наркоза. И все.
Как обычно, Николай Алексеевич делает на осмотре внутриутробные снимки для будущих мам.
– Щекастый какой! ну и щекастый. Вот, пописал...Если захотите, можете в среду идти рожать.
Что значит если я захочу?! Мне же еще месяц ходить? Мама!!!
В палате прилипают:
– Ну, что он тебе сказал?
– Ой, я так переволновалась, что, наверное, не все правильно запомнила. Но в общем:
– Вас же предупреждали, что у вас плод развивается скачкообразно. Ребенок уже полностью сформировался и уже готовится на выход. Через день головка вставится в тазовую часть. Потом разойдутся ваши бедренные кости и кости таза. Матка начнет активно сокращаться, начнутся схватки. Потом откроется шейка матки и ребенок двинется по родовым путям. Когда он по ним движется, особенно если вперед ногами, то пытается намертво за что-нибудь ухватиться. И двигается, и пытается остановиться тоже из-за боли. Мышцы вашего тела сдавливают, сжимают его и, не жалея, выталкивают наружу. Так что малыша «отжимает» как и мамочек.
Природа и беспощадна и практична. Свод черепа новорожденного состоит из отдельных костных пластин. Поэтому голова «складная».Если бы костные швы были сращены в сплошной череп, как у взрослого, ребенок и мать попросту бы погибли. Первородки в среднем рожают за 18 часов, второродящие – за меньшее время. После родов матка за несколько дней сокращается до своего изначального размера, очень быстро, поэтому тоже очень больно. Недели две будете невероятно кровить. Нет, ну какой крупный… Вы или муж попадали под облучение? Компьютерщик? Вот теперь я за вас совсем спокоен, у нас уже случалось. Ну, берегите своего хомячка... Отдыхайте.
– Пророк! Кто ж так орет!
– Ева, ! Проснись немедленно. Всех распугала!
– А-А-А! Яблони в цвету, мои родной дом. Я там выросла, а меня оттуда гонят!
– Так ведь во сне же!
– А я во сне квас пила. Вы не представляете, я его до сих пор хочу. Вот обидно!
– Вика, ты откуда?
– Меня только что из послеродового турнули: «Хватит шлындрать по этажам! Заразу разносите!» Представляете, все забито, даже в коридорах лежат. Мне сказали, что так еще месяц-два будет, покуда все «Новогодние подарочки» не пройдут.
– Ой, Лера! Ты чего такая встрепанная?
– К Леське ее Рашид приходил. Так пока они в коридоре ворковали, у нее из палаты родпакет с детскими вещами свистнули, всю косметику и деньги украли.
– Твари. Ну ладно яблоки или книгу своровали, а то подчистую тащат.
– Это с трассы, наверное, у них ничего нет, вот они и гадят. У меня тоже вещи из палаты украли, так еще и положили в кровать расческу грязную с выческами и бумажонку с матами.
– Трасса трассе рознь. Вот помните, как привозили, в машине рожать начала. Такая девка клевая. Еле довезли: только на стол – а ребенок до плеч «выпрыгнул». Все у тяжелой в соседнем зале, из обеих бригад лишь санитарка рядом дежурит. Так она ему в плечо рукой уперлась и орет: «Подожди! Подожди!» Как будто он понимает.
– Понимает, может не все, но все еще в животе слышит, точно. Мое сокровище все, что я в институте вслух зубрила, запомнило. Теперь в школе маемся: мысленно это чудо буквы на звуки раскладывает, а потом в разложенном виде записывает буквами. Например, «ежик» – пишет «йожик», впереди буква «е» из двух звуков «йот» и «о». Правда, звуки характеризует – от зубов – на институском уровне, по учебнику дословно.
– Хорошо, что не принцип синхрофразотрона.
-А я на родах Пушкина читала вслух. И Есенина. Стыдно было.
– Ой, мама, что я вспомнила! Девка из шестнадцатой рожала – обхохочешься! Наелась до упора, улеглась смотреть «Сердца четырех», приятный такой фильм. Пришла медсестра (она швы обработала у послеоперационных) звать ее в смотровую на ванночки.
А у девахи, как у нашей Ленки, – воды. Только по капельке. Вызвали мужа, чтобы вещи лишние из палаты забрал, так оказалось, что они поругались, не разговаривают. Как раз наша Леночка дежурила. У роженицы тромбофлебит был, так Ленка ей ноги вытянула, как станины и давай ноги бинтовать. А у нее воды хлынули – бинты вмиг промокли. Ленка перебинтовывает, а у той – Ниагара с перерывами. Не забинтуешь ног – тромб оторвется, а с бинтами в водах – на роды нельзя.
– Так их же все равно перед родовой обработкой снимать, в душ идти.
– Да, но до обработки еще дойти надо. В общем, вода течет, обе они уже как мыши мокрые, а тут красавица возьми и реши, что она помирает. Да еще и припомнила своему какую-то подругу. «Если я умру, то женись на ней, пусть она о вас позаботится! Но если жива останусь, то пусть не обижается: все волосы ей повыдираю». Как она его чехвостила!
Муж с Ленкой не выдержали, расхохотались. Говорят: «Когда умирают – так не ругаются». Он ее потом в три приема забирал, жираф. Сначала его вызванивали на выписку, потом смотрим – завернул за конфетами. Потом – за шампанским. А потом повернулся и пошел домой! Он родпакет из дома не взял. До их дома – через дом, а он такси заказал. И приличной одежды своей не принес: так и забрал в рваных сланцах и старом халате. Ребенок раскричался, его время кормить подошло, а они вошкаются – такси колесо пробило.
– А я уходила, мой даже кроватки не привез. Ни коляски, ни вещей, об одном своем 45-том размере только и думает. Чихал он на ребенка. Ему волю дай, он бы нас сгноил. Я на восьмой месяц пошла, а он предлагает: «Давай, – говорит, – сделаем тебе искусственные роды в восемь месяцев. Все равно ребенок внутриутробно до восьми месяцев растет, а потом просто балдеет. Вес набирает». Идиот! Объясни ему, дубине, что в восемь месяцев по самые роды ребенок перестраивается на автономию от матери. Человек, когда кардинально меняется, слабеет, сил много затрачивает. Поэтому семимесячные чаще выживают, чем восьмимесячные.
– А знаете, что мне в институте рассказали? Что здесь женщина шестимеячного рожала. Девочку.
Шестые обычно не выживают, так что мама родила, ей сразу сказали, что ребенок умер, чтоб агонии не видела. Отправили ее в палату, а девчонку на лотке оставили. Вечером мамаша домой ушла, а девчонка – жива.
Маленькая, жалко. Вот ее положили в картонную коробку из-под обуви, поставили на батарею. Тогда смесей еще не было, после кормления для тех, у кого молока нет, по палатам сцеженное молоко ходили собирали. Останется от докорма – покормят. Нет – так лежит. Такая живучая оказалась! День живет, два живет, три живет. Тут ее под капельницу, соорудили кислородную палатку, звонят матери: «Придите за ребенком. Он жив, мы ее в Соматику переводим».
Как жив? В общем, пока им документы в Соматику оформляли, мама ребенка под мышку – и ушла. А через полгода приходит в роддом, ногами топает: «Дайте мне справку, что у меня дочь родилась! Мне из-за вас детские пособия не выплачивают!» А из-за спины у ней та-акие щеки! Как же вы ее выходили? Она и рассказала, что они с мужем попеременно спали, кормили часто-часто из пипетки, пока рот до бутылочки не дорос. Держали на резиновой грелке. В ней воду меняли.
– Да, повезло. А я знаю наверняка, что тут девушка гидроцефала родила. Ей заранее сказали, кого носит. Но они чаще уже мертвые рождаются, захлебываются околоплодной жидкостью. Так что когда она родила, акушерка с медсестрой налили загодя в тазик водичку и, как только он родился, они его быстренько в тазик головой сунули, а девчонке сказали, что мертвого родила. Но она заранее настраивалась, поэтому не огорчилась.
– Б-р-р! Ну и история!
– А я считаю, правильно сделали, что, девчонке, всю жизнь потом мучиться? Ей всего 22 было.
За окнами вечереет. Скоро появится местный приколист: он всегда примерно в это время поет под окнами роддома с громкостью и голосом Витаса его песни. Почему поет, неясно, наверное, просто нравится. Гонять его бесполезно. Все уже привыкли, только те кто еще не знал, сначала пугаются от неожиданности. О? Он что, репертуар пополнил? А, это Света сделала перерыв в работе. Нет, кажется, решила поработать с музыкой. Вот «Энерджайзер»!
– Света, отцепись от ноутбука, сколько можно вкалывать. Ты ж абсоголик.
– Повезло Светке. Работа.
– Кому как везет. Вон Илоне повезло, искала работу, устроилась на рынок торговать и замуж за китайца вышла. Он ее на руках носит. Крутится, готовит, стирает, убирает, да еще и сам за ребенком ухаживает. Такой бутуз! Сына двумя именами дома зовут: по-русски Алеша, по-китайски Мин Син. Илонин муж по-русски Саша, но вообще-то – Шон Син. Он говорил, что у них фамилий нет. А есть родовые списки. Старший такой-то по счету в роду такого-то под порядковым номером этим. Пацаненок – картинка!
– Метисы, как правило, все здоровые и красивые. А браки между кровными - уродов дают. Одни и те же генные признаки накапливаются и человека «перекашивает».
– Все! Срочно выхожу замуж за грузина! Буду укреплять дружбу народов!
– Нет, девчонки, вы смеетесь, а я сама в Ашхабаде видела: женщина по магазинам с одной сумочкой ходит. А за ней – два мужика, как правило. Она выбирает, а они оплачивают и тащут. Вот мы говорим, «чурки», «звери», а там, когда в автобус заходят – никто не толкается, выстроятся змейкой – и внутрь. Если женщина с ребенком заходит или старый – сразу встают, место уступают. У нас фиг дождешься. Наши русские вообще как навьючат на жену детей и все заботы...Считай, работаешь в две смены. А эти « гордые»:
– Это женское дело! Особенно гордятся, что больше других за воротник закладывают. Подонки.
– Правильно, сами разбаловали. Их же больше рождается, чем женщин. Зазеваешься – уведут, скажут, мне тоже мужик нужен.
– Да на что они нужны такие? Бугаи в стойле.
– На всякий случай. Мощь – это здоровье и сила, а мощь, которую экономно тратят – выносливость. Женщины не такие мощные, как мужчины, но они выносливее: зря им что ли природа доверила ребенка в себе растить. Вот женщина и вынуждена думать сразу за двоих, как им выжить. Вместе выживать – надежнее, один другого страхует.
Вот поэтому мужчин приручили, мужчины в разведки бегают, а женщина вместе с ними потом компанует как сделать, чтобы было жить лучше. Знания копит. Запасы делает, пока ее Шварцнеггер львов и пидов от логова гоняет. А еще женщина воспитывает, в первую очередь мужика. Если он решит, что он пуп Земли, придется врать и выхитриваться постоянно, если дети есть или любишь. А без доверия семьи нет. Работать и учиться все могут, но когда бегаешь, да отношения выясняешь, некогда жизнь обустраивать. Женщина – специалист широкого профиля, а мужчина – прагматик. Мы чаще обеспечиваем тылы, чтобы он для детей и для нас с ним, осваивал мир. Если бы женщина тоже на рожон лезла сразу, чуть что, все бы вымерли.
– Ага. Счас. Это ты мужику докажи, с его точки зрения все бабы – нахлебницы и паразиты, предмет пользования. Только и смотрят, как бы от ответственности увильнуть: я слабая и, вообще, есть вещи, которые я не понимаю. Сейчас проще жить, только штампы фиг сломаешь. Раз ты «образ»: киндер, кухен, кирхен – вот для них женщина, если не робот с программками, лично для него ненаглядного. А остальное «не твое дело». Человек – царь природы; только звери этого не знают, они неграмотные. А курица – не птица. Наша круть круче крутей в мире!
– Слушайте, что за лязг наверху?
– А, это кажется из третьей. Ее растормозило, что руки и ноги по кровати молотят, да еще раза четыре роды только начинаться : как переведут в зал – хлоп, прекратилось. Ее опять в кричалку. Так и ребенка задавить недолго. Простимулировали уже, наверное, сейчас капельницу поставят, пойдет со «штангой» рожать.
– Ну вот и поговорили...
Роддом живет своей жизнью. Клиентки роддома не делят медперсонал на категории. Для них врач – и санитарка-уборщица. Тоже бывает, что не поскупится на целящее слово. Иногда сразу две врачебные смены, и иногда одновременно, помогают изойти в мир одному человечку, а иногда – пьют чаи в комнатах персонала, пока женщины одиноко стонут и корчатся на столах кричалки и в родильных «креслах».
Иногда врачи часами сидят возле человека, вытаскивая его из омута, в который готова кануть душа. Иногда – добывают «за так» бешено дефицитные лекарства. Но бывает – поят новорожденных в детском отделении лошадиными дозами димидрола, чтобы пискливая малышня не мешала спать. Или выбивают пыльный матрас с опустевшей кровати прямо на занятых кормлением мам с младенцами. Пришел и мой час. Не хочу-у!
… – Так, умница, глазки спокойные. Еще до сильных схваток подошла. Второй раз рожаешь?
– Первый.
– Так, пробка уже отошла, родовые пути открываются.
– Какая пробка?
– Все как надо. Сейчас мы снимем ребеночку кардиограмму, приподнимись, аппарат подсоединю. Больно?
– Ноги болят, порезали бритвой на обработке.
– Ну, это не схватки. Я пока попью в комнатке за стеной чаю, не бойся: у вас все замечательно. Если что – крикнешь. А то сутки кряду рожают и почти все тяжелые, присесть некогда. Кардиограмма хорошая. Ну, я рядом. Как роды начнутся, вся бригада подойдет. Если невыносимо больно – значит зови. Не терпи, ясно?!
Едва врач выходит из кричалки, слезаю с кровати и добираюсь до телефона на столе.
– Это я. Мне нужно будет утром мясо с картошкой и морс. Утром должно захотеться есть и роддомовского будет не хватать. Яблоки – нельзя. От молока тогда может ребенка пучить.
– Да ты что, родила?
– Рожаю. Сейчас.
– Да кто ж тебе мобильник дал?!
– Здесь на столе телефон. Пока все вышли чай пить, я звоню.
– Они еще и чаи гоняют! Ты рожаешь или чай пьешь?!
– Это не я чай пью, это гинеколог. Ты хоть запомнил, что я тебя просила?
– Компот. Брусника с картошкой. На кой тебе брусника? Я лучше яблоки принесу.
– Ты почему не слушаешь, я рожаю, а ты даже не слушаешь, что я прошу! Мясо с картошкой, морс, яблоки нельзя.
– Почему?
– Ребенка вспучит.
– Так ты родила?
Непосредственно младенец появился на свет в 5.45. утра. В пересменок, когда отдежурившие врачи еще не ушли, а пришедшие – уже заступили. Если бы мне раньше рассказали, что едва родившись, дети смеются, я бы не поверила. К моменту рождения сына, в родзале уже было двое «мамочек», считая вместе со мной. Еще четыре – были на «подходе», в кричалке.
Полную версию «как это было» о родах мне пришлось днем рассказывать менеджеру от фирмы мужа, Андрею. Муж всю ночь пытался сварить картошку с мясом, но стоило ему задремать, как еда сгорала. Или же морс выкипал, стоило ему отойти к телефону. Непосредственно роды начались лишь к утру, так что я еще не раз звонила.
Под утро он позвонил на работу и сказал, что ночью я рожала, поэтому он отпрашивается: пойдет узнает, кто родился. Пожаловался, что стряпня не выходит, и уснул прямо у трубки. Менеджер Андрей послушал как он сопит, понял, что уже не добудишься и решил зайти сам: Ольга, его жена, состряпала то, что я просила.
Муж проснулся лишь к вечеру, едва нашел мою фамилию в списках рожавших и, так как уже не пускали, «закатился» на «мальчишник», празднуя рождение наследника.
Пришел он только через день.
Данный текст перепечатывается на условиях "как есть",
по личному согласованию с автором.
Любое возможное совпадение с реальными людьми - на совести автора.
В случае если Вы имеете претензии по этому вопросу - просьба оставлять свои жалобы в разделе "Жалобная книга форума ФСК".
Комментарии так-же будут отправлены автору.
Автор текста: Марина Грехова ®
Вс Ноя 21, 2010 6:32 pm автор Mechar
Марина Грехова ®
Смешарики в аэрофлоте
(во избежание недоразумений: не подразумевается какой-либо конкретный аэропорт, хотя описаны реальные случаи, происходившие в аэрофлоте)
Необъятная страна СССР. В некоторых ее местах сильные снег и мороз уже в ноябре. Как в наших краях. Но самолеты – летают.
Сижу в аэродромной диспетчерской. Диспетчер-наземник – это узел всей информации, приходящей с аэродрома и, иногда, с самолетов («бортов») еще в воздухе. Он сообщает и принимает из служб, кому что нужно из машин, оборудования, передает вызовы для обслуживающего персонала: техников, авиауборщиц, инженеров. Кроме того заполняет журнал времени прилета и убытия рейсов и выписывает бланки-наряды на техобслуживание самолетов. А то вдруг недоразумение (кто это?), хотя информация и так идет лишь «сквозь» меня, а тот кто будет связываться напрямую с кем-либо, обязательно назовет свои позывные, причины соединения и координаты, иначе ему и связываться незачем.
Мои позывные для связи – ТВД 10. Их можно, но ненужно неназывать.
Народ вливается в диспетчерский закуток и высыпает оттуда непрерывно.
-30 – ТВД 10! Рейс на 19 стоянке: пришлите пару «швабр», ГУК и слона на выпуск! Срочно!
«30» – это значит, что связывался экипаж самолета. Захожу к уборщицам в соседнюю комнатку и отправляю их на борт. Вернувшись, щелкаю тумблером подтверждение и деловито голошу в микрофон: – Комплектовочная! Стоянка 19, борт такой-то, ГУК и слона на выпуск
На связи стонет от смеха и вырубается. Ясно, ошиблась! Перебираю на аппарате рычажки всех служб, но всюду то же – заходящийся смех и отключка без всяких объяснений. Да что ж такое! У меня уже губы прыгают как у ребенка.
– Где новенькая?! – вопят в коридоре цеха. Судя по голосу – это сам нач. аэродромной наземников, по прозвищу «Гуляй зад». Человек необыкновенно тучный, благожелательный и вспыльчивый до ярости, словно слон.
– Ты кого на борт послала! – вопит Губин, мгновенно заполняя собой комнатушку.
– Уборщиц.
– Каких уборщиц! Вторую бригаду подряд убирать гонишь! А дело – стоит!
– Но мне ясно сказали – прислать пару швабр!
Начальство, багровый от праведного гнева, мощной ручищей хватает «внутренний», цеховой, тумблер на «связи» и рявкает: – Два инженера-рессосника, на выход! 19 стоянка, притча во языцех!
И вполоборота – мне: – Кого еще надо?
Набираюсь храбрости и задаю мучающий вопрос: – Еще «слона на выпуск», это вы – слон?
Завернувшие было в дежурку техники со стонами вываливаются наружу, за стеной, в коридоре, не скрываясь грянуло здоровым хохотом.
На секунду Губин побагровел, так что кажется – кровь из шеи брызнет, но сдержался, и, переломив себя, отвечает: – Никогда так больше не говори. Слон – это техник-механик, потому что один, дурак, таскает на спине колесо от борта, тогда как самолетное колесо нормальные люди всегда несут вчетвером.
Вызывает техников из комнаты ожидания и собирается уходить.
– Подождите, пожалуйста!
Губин вопросительно застывает в дверях. Между ним и косяком протискивается чья-то рука и слышится придушенный голос: – Ну дайте же пройти! Я наряд принес.
– Геннадий Дмитриевич! А что такое ГУК?
Мама дорогая! Стены качаются и дрожат, колеблемые громовым смехом и жеребячьим ржанием с тонким поросячьим повизгиванием! Техник, протискивавшийся внутрь – в прямом смысле – падает в коридор. Губин медленно, не отрывая от меня совиных глаз, опускается в кресло. «Молодые,бесстыжие,» – ясно читаю я в них. Весь персонал цеха и те, кто, услышав разговор по рации, были близко, сбегаются на меня посмотреть.
– Гуляй зад! – выкрикивает кто-то любимое присловье начальника при общении с провинившимися работниками мужского пола. Женщины с присказкой из уст Губина знакомы понаслышке.
– Ма…Машину-МА7 на притчу, стоянка 19. – сипит наконец начальство в микрофон, снова «щелкнув», уже транспортную службу, взяв себя в руки. Потом грузно топает на выход и бросает в дверях не оборачиваясь: – Еще раз услышу – уволю!
Да что я сказала? Все, бессовестные, весь день прибегают ко мне как в зоопарк. Ржут и не желают объяснять, что ж это собственно такое, ГУК. Уже под вечер в диспетчерку заворачивает брат.
– Ну как работается на новом месте?
– Лучше сразу скажи, что поиздеваться пришел.
– Да я мимо по аэродрому пробегал, решил завернуть. Что случилось-то?
– Сначала закрой дверь. …Женя, что такое ГУК?
Нас подслушивали. Шквал хохота вскипает девятым валом. Женька стонет, утирая глаза.
– И ты такое сказала в лицо «уму, чести и совести», болеющему сердцем за достоинство аэропорта?... ГУК – это МА7.
– Я знаю! Но что за машина?
– МА7 – ассенизатор. Говно Уборочный Комбайн. Может закажешь нам в АИРЭО пару
«лопухов»?
–!!!!!!
Через пару смен происшествие подзабывается. Но разве озорники уймутся? Не дождетесь!
Техник, завзятый хохмач и проныра, вечно одевающийся в яркие цветные прикиды и кепочки ( а ля Олег Попов), подсовывает мне чистый бланк.
– Золотце, срочно заполни наряд на обслуживание.
– Какой вид?
– Полное. У нас новый нач. смены, диктую фамилию. Теперь номер борта, заполняй.
– А что это за номер? Непредвиденная посадка?
– Да не, родной. Диктую фамилию исполнителя…
– Неродной, я таких номеров еще не слышала.
– Ты, главное, пиши. Вот и молодца! Ну?
– Что ну?
– Давай бумажечку. Я ее сам передам.
Через полчаса свирепым туром трубит в коридорчике:
– Где эта ПИОНЕРКА!
«Кепочка Олега Попова», зараза, сломя голову ныряет с приятелем в смежную комнату уборщиц: – Тс-с-с!
– Ты что творишь?! Что за садизм гонять людей по аэропорту в холод зря! Нет, ну вы только послушайте: едва борт отправил, боле не светит, уже собрался чайку горячего в каптерке погонять, а тут вдруг охламон разноцветный. Получите наряд на обслуживание. Будьте любезны! Лады, бегаю по аэродрому весь в мыле, ищу. Нету! Смотрю, что-то номер странноватый. Я на «тяжелую». Они ржут. Да, разбился, но уже давно. Но жив! Можно сказать. – Где? – спрашиваю. В порту. Я в порт. Как дурак, все обрыскал. Уже рукой махнул, как «Барклай» навстречу. Что ты, мол, круги, нарезаешь? Я ему номер под нос – он мне…Да на кой ты мне наряд на обслуживание памятника в порту выписала??!
«Клоун» не дожидаясь пока совсем «развиднеется», под шумок рванул прочь из цеха.
– Держи!
– Догонит!
– Ой, мама! Ой, не могу! Ребята, вы только в лист загляните, ну кино и немцы! Вы что анекдоты травили: начальник цеха Рабинович! (Это тоже новенький, парнишка-техник)
– Я Рабинович, – меланхолично отзывается сухой и длинный как палочник, пожитой мужчина, привалившийся к проему со скрещенными на груди руками.
Сегодня явно День Смеха.
– Вы? – растерянно спрашивает мальчик робким голосом.
– А Рабинович не может быть водителем?
Язвы аэродромовские! Зубастые!
Вечером рассказываю брату очередную байку.
– Это что. – отвечает он. – Вон зимой – было. Бежим по полю, холод собачий, нач. в наушник орет. Через пятнадцать минут вылет, а на нашей стоянке еще три АНа не ухоженных. А надо лезть и внутрь, и по верхам проверять. Стремянку какой-то баран в подсобке запер. В принципе, она нам и не нужна – не таскать же ее в наледь за собой. Ее вдвоем не допрешь. А нас и так всего двое. Какая, к черту техника безопасности! «Почему «Арктики» нет?! Когда обработаете?!» «Арктика» - это жидкость для размораживания самолетов, да ты, наверное, уже выписывала с ней наряд? Машина еще для обработки сломалась. Ну, в общем, бежим.
Прибегаем под роднулей, старшой меня на закорки и на фюзеляж, наверх. Только я устроился, он снизу орет, почему-то шепотом: – Слазь!
– Да погоди ты, господи! Счас доделаю.
– Слазь! Тебе говорят!
Я взбесился, сейчас как тебе слезу – ты у меня ляжешь!
Нет ему, чтобы прямо сказать, привык, понимаешь, командовать, так бы и объяснил, что нач. цеха прямиком к нам наладился. Я его увидел, лег скорее на живот, еду вниз и кричу:
– Лови!
Зимой, блин, и убиться можно. Он и поймал. Прямо на шею ему сел. Вцепился он мне в ноги и ломит в сторону цеха. Вот конь здоровый, блин. – Пусти, – говорю, – что ты, блин, маленький. А он сделал по полю еще шагов двадцать и как дал гудка: – Еще раз такая шуточка – уволю! Охренели вконец, на людях катаются! А разбился бы, каскадер несчастный?!
Оказалось нач. цеха оседлал. Напарник, как тот поближе подошел, – улепетнул. Сковырнул меня этот мамонт как тушканчика наземь и «гипнотизирует». – Будешь еще?
– Да! Все равно буду!
Он рот закрыл, подумал и пошел. – Хорошо, – говорит, – что хоть правду сказал.
– Ну, а дальше, Жень?
– Ну да что дальше? Все как работали – так и продолжают. Пригнать бы на денек того, кто инструкции уточнял, пусть на себе попробует, блин. А, еще – оставил нас нач. со старшим без премии. Ругается: «Отучу, – шумит, – на крыле акробатикой заниматься! Житья от них нет, от этих Греховых.» Да еще народ себе на заметку взял впритык под самолетом не шастать. Мало ли что за вес на шею усядется. А представь, если мимо?
Примечания автора:
Борт – сленговое аэрофлота: удобнее произносить «борт» и цифры его номера, чем «самолет, такой-то модели под таким-то серийным номером». Например, не «гражданский самолет модели Ту-154 серийный N 654045», а – «борт 654045». По серийному номеру определяют принадлежит ли самолет местному аэропорту (родной) или он чужой, и какой конструкции самолет (ТУ, АН, ИЛ или военный) – по первым цифрам.
. Мои позывные для связи – ТВД 10. Их можно, но ненужно неназывать. А то вдруг недоразумение (кто это?), хотя информация и так идет лишь «сквозь» меня, а тот кто будет связываться напрямую с кем-либо, обязательно назовет свои позывные, причины соединения и координаты, иначе ему и связываться незачем. – объединение смыслов «не ответят» и «не связывайся зря, пожалеешь».
Швабры – сленговое данного местного аэрофлота: инженеры-рессосники. Занимаются оборудованием навигации самолета.
Родной самолет – принадлежащий данному аэропорту.
Если требуют «слона на выпуск» – борту требуются техники-механики.
Может закажешь нам в АИРЭО пару «лопухов»? : АИРЭО – комплектовочная лаборатория приборного оборудования, например, наушников («лопухов») В тексте фраза подразумевает объединение смыслов: мне нужны наушники для борта и «ну ты и лопух!» (ссылка на фильм «Приключения Шурика»)
…я на «тяжелую» – я в цех, где чинят самолеты, произведшие посадку с серьезными, тяжелыми, повреждениями
Начальник цеха Рабинович! – А Рабинович не может быть водителем? – игра слов: водила – водитель и «водила» (сленг детской игры)-«водитель»(от слияния водила и родитель) – начальник цеха. Подразумевается смысл «А Рабинович не может быть начальником?»
три АНа – самолет модели АН. Модели самолетов в СССР в гражданском аэрофлоте: АН, ТУ и ИЛ, –названы по начальным буквам фамилии конструкторов. Например, ТУ – модель Туполева. АН – самолет для небольших расстояний, как правило выполняет «местные» перевозки и работы.
«Арктику» на момент разговора с братом я уже, действительно, выписывала: Как раз после «обслуживания» памятника, стоящего в аэропорту. Решила, что просьба «солнце, выпиши мне Арктику» – очередной розыгрыш. Не выпишу же я материк? Чуть «не убили», пока, лично начальнику, не пришлось объяснить бестолковой, что «Арктика» – это не розыгрыш, а иначе дело не двигалось.» – слова рассказчицы.
Отучу, – шумит, – на крыле акробатикой заниматься! –подразумевается сравнение с цирком: работа под куполом воздушных акробатов, выполняемая без страховки.
Житья от них нет, от этих Греховых. – подразумевается смысл «греха с вами всеми вообще не оберешься, Греховы вы». В рассказе выражение одновременно относится и ко всем подчиненным работникам вкупе и к конкретному герою, брату. Так бы поняли фразу в п.Сокол Магаданской области, где я родилась и выросла. Собственно совпадение прозвания с моей фамилией и дало мне идею рассказа.
Данный текст перепечатывается на условиях "как есть",
по личному согласованию с автором.
Любое возможное совпадение с реальными людьми - на совести автора.
В случае если Вы имеете претензии по этому вопросу - просьба оставлять свои жалобы в разделе "Жалобная книга форума ФСК".
Комментарии так-же будут отправлены автору.
Автор текста: Марина Грехова ®
Права доступа к этому форуму:
Вы не можете отвечать на сообщения
» Стихи разных авторов (репостинг)
» RELEASE в почте)))
» Просто без названия.
» Ion Sabishi. Стихи.
» Боль души... (Cтихи)
» Тема заморожена
» Тема заморожена
» Тема заморожена
» Тема заморожена
» Тема заморожена
» Тема заморожена
» Анти-Гороскоп (18+)
» Torrent - музыка по НАШЕМУ вкусу.
» Сильные девочки